Набат Чернобыля: воспоминания очевидца

Каждый год в конце апреля весь мир с содроганием и болью в сердце вспоминает о страшной чернобыльской трагедии.

Время летит неумолимо. С тех трагических событий прошло уже 26 лет и многое стерлось из памяти. Годы разбросали участников тех событий и уже нереально собраться вместе и вспомнить, как все это было. Многих очевидцев уже нет в живых.

Но самые яркие впечатления и атмосферу тех дней, геройство, патриотизм, трусость и непорядочность людей, ярко проявившиеся в экстремальной обстановке, забыть невозможно. А именно это, пожалуй, наиболее важно и интересно.

В те годы я работал зав. сектором лаборатории средств автоматизации Челябинского филиала научно-исследовательского тракторного института (ЧФ НАТИ).

Накануне, 3-го мая 1986 года мы с женой и тремя детьми поздно вечером сильно промерзшие возвратились к себе в Челябинск после поездки к родственникам на первомайский праздник. И тут соседи мне говорят — тебе нужно срочно ехать на работу в институт, за тобой дважды приезжала директорская «Волга».

Это меня озадачило. Раньше, когда я работал ведущим инженером на оборонном предприятии и занимался автоматикой заряжания, случалось, что утром ничего не ведая приходишь на работу, а вечером ты уже в командировке в другом городе. Но для гражданского НИИ трудно было представить внезапное возникновение настолько важного и безотлагательного события, которое вынуждало бы ехать на работу в 10 часов вечера, а не утром на следующий день.

Позвонить на работу и что-либо выяснить было невозможно. Ни городских, ни, тем более, сотовых телефонов в то время не было. Но как только я решил, что утро вечера мудренее и лёг спать, раздался звонок в дверь. Машина за мной приехала в 3-й раз. Десять минут на сборы я оказался в ЧФ НАТИ.

Там уже собрались сотрудники нашей лаборатории, которые занимались созданием радиоуправляемого бульдозера на базе трактора Т-130М4 (Т-10.32-8).

ЧФ НАТИ тогда был головной организацией по этой теме, курировал её Марк Телятников из НАТИ (г.Москва), а в целом в ней принимали участие 21 организация из 4-х министерств.

Было объявлено, что надо срочно вылетать в Киев. Но там делать и зачем мы туда летим, никто не знал. Директор института сообщил, что был взрыв на Чернобыльской АЭС. Потом мы нашли очень краткую заметку в одной из центральных газет. Что-то типа: «Заместитель Председателя Совета Министров СССР Б.Е. Щербина ознакомился с обстановкой на Чернобыльской АЭС после аварии. Положение на станции стабилизируется...». Особых оснований для тревоги мы не видели. Ну и, естественно, мысли отказаться от командировки никому даже в голову не приходили. Надо, так надо.

Но вылет всё откладывался. Только утром, переночевав на стульях, выехали в аэропорт. 4 мая был сильнейший гололёд. По дороге в аэропорт мы увидели, что упали, покрытые льдом, все деревья, которые недавно высадили вдоль дороги. Плюс до взлёта мы несколько часов из-за гололеда мы провели в самолёте.

Необычная для этого времени погода (чего это природа взбунтовалась?) и задержки вылета вызывали предчувствие какой-то беды. Но не более того.

Прилетев в Киев (аэропорт Борисполь) мы уже ночью добирались до гостиницы. Это было общежитие «Киевского института автоматики». И увидели странную картину: поливочные машины моют улицы Киева пенным раствором.

Вообще-то, улицы южных городов нередко поливают водой. Но чтобы их мыли с моющим раствором, нас удивило. Мы ведь не знали, что сначала вся беда шла на братьев-белорусов, а 30-го апреля ветер изменился и в Киеве выпали радиоактивные осадки. На асфальте, согласно позже опубликованным данным, было более 10 миллирентген/час. Это примерно в 300 раз превышает норму ВОЗ (Всемирной организации здравоохранения).

Мы не догадались, что это был дезактивационный раствор и просто сочли, что Киев стал жить богаче.

Не дав нормально отдохнуть после дороги, нас вместе с московским куратором повезли в Чернобыль на РАФике из гаража Совета Министров Украины. Водитель был высочайшего класса. Вёл машину со значительным превышением скорости, но очень аккуратно, активно пользуясь световыми и звуковыми сигналами. Он объяснил — ГАИ дано указание на этой трассе никого не останавливать и никого не штрафовать за превышение скорости.

Стала чувствоваться напряженность: высокие скорости движения, общая обстановка на дороге, валяющийся на обочине брошенный сгоревший бензовоз...

А потом мы увидели огромную колонну машин скорой помощи. Бесконечную вереницу машин. Тогда всем стало очевидно — произошла страшная катастрофа, величайшая трагедия. И мы её участники.

Владимир Коровин